Голос Донбаса

[Matilda1]

Запись из Фейсбука. В одном материале почти все, что рассказывают люди оттуда. Завелись у меня и такие знакомства. Студенты привели мальчика на бакалаврский диплом, перевелся из другого ВУЗА. Мальчик славненький, глазки умненькие, в предметах ориентируется, можно работать. Начали знакомиться, из Донецка, уехали летом, папа остался с бабушкой, она старенькая, ехать никуда не хочет, мама нашла работу в Ильичевске, мальчик с волонтерами собирает и возит в Донецк еду, одежду, лекарства.
Жизненные параллели или параллели жизни.
Сегодня не литературные новости. Просто, чтобы поняли, что у нас происходит.
Начну, пожалуй, с оксюморона нашего города. Директор шахты «Должанская-Капитальная» ТОВ ДТЭК «Свердловантрацит» в правительстве ЛНР, а Ринат Леонидович , как всегда ни слухом, ни глазом, ни другим руководяще-дудящим органом.
Город так же потрясён новостью о нашем высоком градоначальнике, который на всех митингах пожимал руки русским братьям, призывал к «русскому миру», снял государственный флаг со здания исполкома и сдал всех проукраинских патриотов. Он свободно уехал к киевской кровавой хунте за пенсией. У него маленька хатынка, где-то в районе Киева, так что он может и не заниматься пенсионным туризмом, а свободно сменить прописку. Я так понимаю, что Украина выполнит по отношению к нему пенсионный долг, ведь СБУ не нашло состава преступления в выступлениях нашего мэра на мартовских митингах. С каждым бывает и каждый имеет право говорить, что думает. Это святое и незыблемое право граждан. С этим спорить сложно. У меня, лично, нет аргументов, чтобы спорить с СБУ.
В Ровеньках запретили к распространению, провозу и употреблению сало, причислив его к психотропным продуктам. А мне друзья по дороге жизни, как раз передали кусок. Первый раз почувствовала себя контрабандистом. Оказывается это упоительное чувство, когда хомячишь кусочек чего-то украинского и запрещенного. Всем советую. Да, от юриста до контрабандиста всего один кусок сала.
А запрещенное очень даже повышает востребованность. После того, как запретили всё украинское, в библиотеках вырос интерес к украинской истории и литературе.
Задумалась над мыслью, чтобы такое запретить, чтобы повысить спрос? Надо срочно подсказать новой власти.
В Стаханове в руководстве города оказался человек с удивительными и уникальными математическими знаниями. Его выступление «мы пащыталы пенсионеров, шото их у вас очень много, так, что звыняйте, но по 500 грн. пенсии, шо я обищав, не будет, по причине невозможности, где я вам возьму 15 миллионов» бьет просмотры в Ютубе.
По реакции людей и звонкам, по тому, кто и как рассказывает тебе об этом событии, чётко определяешь принадлежность к воюющим сторонам.
Чем дальше в ЛНР, тем меньше тебе нужно прислушиваться, присматриваться, заводить разговор издалека, чтобы прочувствовать политические взгляды собеседника. Теперь люди уже особо не скрывают своих чувств в отношении происходящего, единственное чего опасаются, выступать открыто. Супротив БРДМ, БМП, танка, гаубиц и автоматов особо не попрёшь.
Отмечаю, что из пятидесяти позвонивших, сорок восемь рассказывали свое отношение к данной новости высоким шахтерским слогом, трудно переводимым в литературный, но заканчивающимся приблизительно так «эта б…ть косоглазая эту войну затеяла», относящееся к патриотическому человеку-гудку. Это уже прорыв в сознании.
Всё чаще среди шахтеров звучит новая, но пока еще не подтвержденная, хотя и сильно обсуждаемая информация о коммерческой дружбе на почве угля Ахметова и Кадырова. Так как угольные склады у нас охраняют исключительно русские братья из спецбатальона, а отгрузка идёт в сторону дружелюбной страны, то, как у нас говорят, куда ветер, туда и дым.
А вообще с самого начала передела собственности, то бишь войны, общественность нашего города похожа застывшее трехцветное желе.
Оно постоянно дрожит от волнения, но застыло настолько, что его, ни сдвинуть, ни перемешать.
За это время, разве что поменялась концентрация слоёв.
Путиноверы так же нервно реагируют на всё, что затрагивает честь и достоинство великого Пу.
Проукраинские, как твердый житомирский гранит, монументально стоят на своих позициях, а колеблющиеся, принимают ту сторону, которая предоставит больше аргументов.
Хотя нет, приблизительно в августе, когда из гуманитарных лагерей России и Украины в город вернулись «беженцы», появился ещё один слой. Жидковатый полупрозрачный слой разочаровавшихся. Эти клянут всех и всяк, кроме себя самих. Те, кто бегал в поисках счастья по России, злобно рассказывают о перегибах телевизионной пропаганды, разбираются в шевронах российских войск, и четко докладывают о позициях любвиобильных братьев, расставленных по границе. Они нервно, я бы сказала, брезгливо, отходят от «распятых младенцев», а кушая что-то прикрывают глаза, чмокая, «да, лучше наших никто не готовит». О жизни там, рассказывать не хотят и при каждом вопросе приседают, воровато оглядываясь по сторонам, а потом долго тебя подозревают в связях с ФСБ.
Больше всего мне, да и не только мне, нравятся истории, тех, кто бегал в Крым. Они надеялись на русский паспорт, русский мир и виллу на берегу ЮБК. Как воспетое великим баснописцем животное, они проскакали жаркое лето на побережье, беспечно прожигая остатки запасов в кабаках, живя в пионерских лагерях, предоставленных крымчанами для беженцев. С наступлением холодов, заботливая крымская власть предложила им выгодные условия переезда на Сахалин, заставившие «беженцев» возлюбить родные лэнээровские пенаты.
А вот те, кто вернулся из Украины, а таких в нашем городе не мало, приехали только, чтобы забрать зимние вещи, и укатить обратно.
Они сыты, веселы, загорелы. Им уже все равно, в каком из миров зависнет наш город, и каковы перспективы его выживания.
Кто-то из них нашёл нового мужа или супругу, и приехал в надежде развестись, кто-то новую работу и расширяет свои горизонты, а кто-то новое место сидения на шее волонтеров и с упоением рассказывает о бандеровских горнолыжных курортах или рыбной ловле в Сумах.
Эта категория благодарна войне. Многие, живя все это время за счет волонтеров, не тратили свою пенсию и приехали почти миллионерами, их часто видно на всех городских распродажах.
Я горько смотрю на них,слушая рассказы о беспечно проведенном времени, и думаю о том, скольким действительно нуждающимся можно было бы оказать более действенную помощь, подойдя к этому со взвешенной законотворческой и гражданской позиции
Удивительно все же у нас отношение к переселенцам. Не было ни регистрации, ни реестра. Вот, например, в России, строго следили, из каких городов люди жили в гуманитарных лагерях. Если город не был под обстрелом или не получил значительных разрушений, в городе работали предприятия, был свет, газ и вода, то таким «переселенцев» разрешали жить только один месяц и потом отправляли домой.
У нас, украинцев, все же широкая душа. Мы помогаем, пропуская боль через себя, хотя в этом наша сила. Мы выстояли Майдан и войну, мы грели, кормили, а когда сами падали от усталости, нас подхватывали руки, вернее, крылья, таких же людей с широкой душой и всевмещающим сердцем. Этого не понимают враги, они боятся и ужасаются, оценивая масштабы взаимовыручки и единения наших граждан.
Чувства людей понятны и близки мне, они просто бросились помогать по первому зову. Но правительство могло и подумать, как упорядочить перемещения, и помочь действительно оставшимся на улице. Тогда бы и работы всем хватило, и домов, и денег из бюджета, да и продукты, что передавали граждане в помощь, пошли бы тем, кто на 10000 % был бы благодарен.
Я говорю о «беженцах» в кавычках. Так как и дома у них целы, и в расстрельных списках они не значились. Всё лето соседи ухаживали за их домами, кормили их животных, а иногда и брошенных ими родителей. Единственное, что двигало их «переселением» был поиск новой, удобной жизни.
Я не берусь судить, возможно, я не права, поднимая такие вопросы. Я сама была вынуждена просить помощи друзей, оставшись без работы. Просто всё больше и больше вокруг меня историй о счастливом лете на «укропской» территории. Это ранит. Это вскрывает душу. Так что, кого из переселенцев обидела своими размышлениями, простите. Все же, я пишу именно о своих чувствах, а они, чувства, опыт, встречи, люди, истории у каждого могут быть разными.
Моё сердце лечат истории о том, как о бежавшие из под расстрела, отсидевшие в подвалах, оставившие здесь лишь пустые разбитые зеницы своих домов, там, на большой земле, продолжают работать на Донбасс, храня доброе отношение к своей земле, ревностно оберегая её от нападок, помогая армии, трудясь и уплачивая налоги. И таких много. Они остались патриотами земли и Украины.
Но, Бог с ними, продолжим разговор о жизни нашего города и окрестностей.
У нас в городе люди вышли из коматозного состояния и интересуются, когда Украина наконец-то выгонит бандитов, наведет порядок, где вообще государственные органы власти в лице милиции и прокуратуры, и вообще от куда все эти люди, в частности это лохмато- небрито-папахоносное общество, именуемое себя армией атамана Козицина.
Я, конечно, помню присказку, что на Донбассе долго запрягают, но, по-моему это уже перебор.
Города, не вошедшие в состав ЛНР и объявившие себя казачьей вотчиной, лихо в народе окрещенной по первым буквам Свердловск-Ровеньки_Антрацит-Краснодон (СРАКа) переживают период бунтов. Пока делают это аккуратно, исподтишка расписывая стены, остановки и государственные учреждения украинской символикой или пугая папахоносных бабьими бунтами, но, думаю, ещё пару выступлений казачьих ораторов, или спонтанное отключение «русского» газа Украиной, может ускорить процедуру изгнания бесов.
В городе объявлен режим особого надзора. На рынке продавцы обязаны сообщать о закупках голубой и желтой краски, задерживать и фиксировать покупателей.
Как это «фиксировать покупателя подручными средствами» пока никто не понял, но после такого сообщения комендатуры лако-красочно-стороительно-обойных ряды пришли в полупустое состояние.
Как только горожане объявили о начале полномасштабных повселэнэровских акциях, как в шахтерских автобусах появились угрюмые автомато-камуфляжные кондукторы, а на шахтных проходных такие же камуфляжно-небритые «ламповщицы» сверяют списки сотрудников. Возле шахт просто устрашающе стреляли в воздух. Стреляющие снисходительно поглядывали на шахтеров, мол, скажите спасибо, что не по вам. Демократия!
На шахтах дали зарплату. А в «Comfy” распродажа. Скидки 50%. Удивительно, но связь в городе работает в режиме «попробуй дозвониться», а тут несколько смсок в день «мы приглашаем» и совершенно без «абонент вам намагався». Говорят, магазин закрывается, нет поставок, чтобы не потерять товар, договорились с новой властью распродать. Метод договоризма «чуть-чуть подарить». В магазине очереди. Притом, что до этого учителя, врачи и шахтеры жаловались на неполучение пенсий и голодные обмороки.
Всю неделю бегали с друзьями, активистами и просто неравнодушными гражданами и предпринимателями по старикам, обращались за помощью к их соседям, мол, присмотрите, подкормите. Реакция удручающая « с чего это». Люди редко откликаются помочь, в основном отвечают цинично «им всё равно умирать» или «о них власть должна заботиться». В пункт приема помощи сносят старые вещи, продуктов несут мало. Кроме этого, данные волонтерские движения спонтанны, и принимающие вещи, небрежно отвечают, что старики сами должны к ним ходить. После посещения такого пункта приняли решения искать самим. Нашили. Фото из соображений моральности выкладывать не буду. Расскажу только о нескольких удивительных совпадениях.
Пришли к чете Ерохиных. Она парализованный инвалид (ноги отнялись), диабет, он, 82 года, с палочкой, высохший, но ещё подвижный старичок. Дети-то на пенсии, но помогать не могут, попали в ситуацию, когда пенсии ещё никто не получил, хотя пытались переоформить. Сидят впроголодь. Нина Ивановна уже пыталась два раза покончить жизнь самоубийством, но, доползая до балкона, не могла перевалиться через перила, сил не хватало. Ругаюсь, обнимаю, даю продукты. Плачем. И тут звонок. Звонит Ярослава из Киева. Даю бабушке трубку. Дальше не могу говорить, слезы. Лицо человека выражает полное недоумение, потом разглаживается, светлеет и светится от счастья.
Обещает жить.
Выхожу из подъезда, встречаю проходящего одноклассника, разговорились, вернулись назад вместе. У дедушки с бабушкой остались еще и денежки и пополненный мобильник. Он живет рядом, пообещал приходить в гости. Скрипит зубами «кто же, если не мы».
И так повторяется ещё пять раз. Как только я на порог, так кто-то из друзей звонит с Большой земли. Даю трубку старикам. И всё повторяется, недоверие, растерянность, слезы, обещание жить, искорки в глазах. А потом встречаю кого-то из знакомых из этого района, и снова скрип «кто же, если не мы». Это ещё держит тут и не дает разочароваться в людях.
Я всем обещаю привезти письма из Украины. Так что, дорогие друзья, дело за вами. Пишите, прошу вас. Это нужно людям. Я сообщу, как мы переправим.
Составляю списки лекарств, необходимого. Они не могут поехать переоформлять пенсию. И таких много, лежачие, нищие, без запасов денег, без помощи детей или с такими же престарелыми детьми-пенсионерами. Они не стояли на блокпостах, гражданин-министр Людмила Денисова, не принимали участие в пенсионном туризме. Именно их вы предали, но об этом, вам расскажут лишь ангелы на небесах, когда будут зачитывать список ваших добрых дел. Жаловаться эти люди не будут.
Очень бы хотелось услышать о пенсионном туризме тех чиновников, кто здесь уничтожал Украину, но….не думаю, что Людмила Леонтьевна знает о таких примерах. Даже не удивлюсь, если наши чиновники будут признаны лучшими партизанами АТО и награждены дополнительными льготами.
Сделала ещё одно печальное открытие, православная церковь не помогает старикам, нет православного волонтерства. Вот, ближайшая ко мне церковь московского патриархата, делает евро ремонт, а возле икон стоит ящичек «на помощь армии Юго-Востока».
Помогают старикам (может, назову не правильно, не обижайтесь) «свидетели Иеговы», «адвентисты седьмого дня», мусульмане (у нас есть мечеть). Украинской православной или католической церкви у нас нет.
Звонит расстроенная подруга, она сама за свои деньги, оставшиеся из отпускных, решила помочь старикам. Говорит, пришла к бабульке, принесла помощь, та благодарит, плачет, а выскочила её соседка, обозвала, прокляла и требовала помогать ей, мол, обязанность такая.
Это ещё одна удивительная черта людей Донбасса (не всех, конечно, есть экземпляры) они считают, что все вокруг им должны. Так что открытое волонтёрство, это самоубийство, обвинят, что ты забрал себе лучшее, обокрал их и вообще обязан отдать всё, включая свой дом. Здесь действительно страшно открыто помогать людям.
Думаю, проблема в том, что каждый раз очередной государственный муж, выдвигаясь на большой пост, обещал или провозглашал льготы, закрепляя их законом. Народ млел от такой заботы и любил кандидата, но…восходя на пост, государственные мужи, используя Конституционный суд, Постановления КМУ, а, зачастую и просто письма-разъяснения, отменяли эти льготы. Именно эта игра и привела к такому ожесточению у людей и масштабному требованию «все должны».
Всё больше и больше мужчин возвращается с фронта. Молчаливо идут к шахтному руководству и просятся назад, неохотно отвечают «за что воевали», и «что здобулы», больше прячут глаза. Говорят, устали от абсурдной войны, хотят мир, Украину и шахту. Рассказывают много фронтовых сюрреалистических историй, своих выводов, но, об этом потом.
Так, отчет о жизни в зоне АТО составила. Жаль, что я не Свирид Опанасович или Мурзик Васильович, честно, так хочется загнуть, вот от души, так, широко по-донбасски, поскольку кретинизм жизни в лэнэрэ не дает шанс на положительные новости.