03.05.2014 в 14:44
Пишет Вук Задунайский:Обыкновенный фашизм: иди и смотри
И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри (с) Откровение Иоанна Богослова
читать дальшеВы все знаете, что творится на Украине, что случилось в Одессе. Это не случайность, не ошибка, не вранье, не что-то там невиданное - это ОБЫКНОВЕННЫЙ ФАШИЗМ. И я не вижу разницы между почти пятьюдесятью сгоревших в Одессе и ста сорока девятью сгоревшими в Хатыни
Те, кто тогда убивал и сжигал людей заживо - тот это делает и теперь. И они еще гордятся этим, показывая, как обожженные, еле живые люди, ползут по "коридору позора". А есть еще и такие, кто все это начал, сидя за океаном - а теперь упорно закрывает глаза на происходящее и бубунит кем-то придуманные заранее ничего не значащие фразы.
Я знаю, что проклятия просто так нельзя разбрасывать, но теперь говорю - БУДЬТЕ ВЫ ВСЕ ПРОКЛЯТЫ! ВСЕ, КТО СЖИГАЛ ЛЮДЕЙ В ОДЕССЕ. КТО ДАВИЛ ИХ ТАНКАМИ В СЛАВЯНСКЕ И КРАМАТОРСКЕ. КТО СТРЕЛЯЛ В БЕЗОРУЖНЫХ. ВСЕ, КТО ОТДАВАЛ ПРИКАЗЫ ИЗ КИЕВА. ВСЕ, КТО ПРОПЛАЧИВАЛ ИЗ-ЗА ОКЕАНА. НЕ НАЙТИ ВАМ ТЕПЕРЬ НИЧЕГО, КРОМЕ СТРАШНЫХ МУК, НИ НА ЭТОМ СВЕТЕ, НИ НА ТОМ. Так было всегда - так будет и сейчас. Задача людей - это всего лишь организовать вам встречу с высшими силами.
Для нас же, русских, это не просто заварушка на Украине - это, как и в 41-м, война на выживание: если мы не уничтожим их - они уничтожат нас. Все просто и никаких рефлексий.
А теперь - иди и смотри:
URL записи
Только что в реанимации больницы на Малиновского от сильных ожогов скончался одесский поэт Вадим Негатуров. Вечная вам память, Вадим Витальевич.
Помните, как мы все пели в детстве:
Сотни тысяч заживо сожженных,
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд...
...
Люди мира - будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир...
Тогда это звучало так абстрактно, так... будто и не про нас. Но оказалось - про нас. И каждому придется сделать свой выбор - отсидеться никому не удастся.
Пепел сожженных в Одессе стучится в мое сердце. Я свой выбор сделал.
И еще несколько слов о том, чем каждый раз все это заканчивалось:
Гоголь, "Страшная месть" читать дальше„Как умер Петро, призвал бог души обеих братьев, Петра и Ивана, на суд. „Великой есть грешник сей человек!“ сказал бог. „Иване! не выберу я ему скоро казни; выбери ты сам ему казнь!“ Долго думал Иван, вымышляя казнь, и наконец сказал: „Великую обиду нанес мне сей человек: предал своего брата, как Иуда, и лишил меня честного моего рода и потомства на земле. А человек без честного рода и потомства, что хлебное семя, кинутое в землю, и пропавшее даром в земле. Всходу нет — никто и не узнает, что кинуто было семя.
„Сделай же, боже, так, чтобы всё потомство его не имело на земле счастья! чтобы последний в роде был такой злодей, какого еще и не бывало на свете! И от каждого его злодейства, чтобы деды и прадеды его не нашли бы покоя в гробах, и терпя муку, неведомую на свете, подымались бы из могил! А Иуда Петро чтобы не в силах был подняться, и от того терпел бы муку еще горшую; и ел бы, как бешеный, землю и корчился бы под землею!
„И когда придет час меры в злодействах тому человеку, подыми меня, боже, из того провала на коне на самую высокую гору, и пусть прийдет он ко мне, и брошу я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы, его деды и прадеды, где бы не жили при жизни, чтобы все потянулись от разных сторон земли грызть его, за те муки, что он наносил им, и вечно бы его грызли, и повеселился бы я, глядя на его муки! А Иуда Петро чтобы не мог подняться из земли, чтобы рвался грызть и себе, но грыз бы самого себя, а кости его росли бы чем дальше, больше, чтобы чрез то еще сильнее становилась его боль. Та мука для него будет самая страшная: ибо для человека нет большей муки, как хотеть отмстить, и не мочь отмстить.
„Страшна казнь, тобою выдуманная, человече!“ сказал бог. „Пусть будет всё так, как ты сказал, но и ты сиди вечно там на коне своем, и не будет тебе царствия небесного, покаместь ты будешь сидеть там на коне своем!“ И то всё так сбылось, как было сказано: и доныне стоит на Карпате на коне дивный рыцарь, и видит, как в бездонном провале грызут мертвецы мертвеца, и чует, как лежащий под землею мертвец растет, гложет в страшных муках свои кости и страшно трясет всю землю...“
Вук Задунайский, "Сказание о вечном усташе" (не опубликовано) читать дальшеСтранный человек начал свой рассказ:
- Сам я хорват. Был при жизни. Служил Анте Павеличу верой и правдой… Вернее, нет, даже не ему, а своей стране, своему народу. Ты смеешься?! Это не смешно! Это совсем не смешно! Я всегда думал, что ради родины и душу погубить не жалко. Когда меня прислали работать в эту богадельню – я имею в виду Ясеновац – я, конечно, расстроился. Но все-таки решил сам для себя, что и тут я смогу приносить пользу своей стране. И я трудился на славу, честно, не чурался самой грязной работы. Кто-то ж должен ее делать, правда? В один прекрасный день в лагере было большое поступление. Иере Маричич прислал нам почти три тысячи зеков. Тогда мы вчетвером - Перо Брзица, Зринушич, Шипка и я - поспорили на деньги, кто за ночь перебьет больше сербов. Сперва удача улыбнулась мне, - уже через час я оторвался от других. Знаешь, что это за ощущение? Да куда тебе! Это такое… такое… воодушевление что ли? Мне казалось, что я бог, властитель жизни и смерти, и уже нахожусь где-то на пути в небеса, так это было хорошо. Я убил тогда почти тысячу человек, а мои напарники – всего по триста. И надо сказать, убивали-то мы вот этими самыми руками, причем даже не на курки жали. Не то что эти чистоплюи-немцы, которые только и могут, что загнать в камеру да включить рубильник. А потом еще приезжают и морщат носы, дескать, грязно тут у вас. Еще бы не грязно! Столько мразоты-то развелось! У меня вон все ножи позатупились.
И вот, когда мне стало совсем хорошо, я увидал старика. Он спокойно стоял и смотрел, как я работаю. Его взгляд как будто парализовал меня. Мне показалось, что я окаменел на несколько секунд, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Управившись с очередным зеком, я подошел к нему. Его звали Вукашин, он был родом из села Клепац. Всех его родных из этого самого села мы сегодня уже отработали, он оставался последним. Причем он говорил об этом с таким спокойствием… Вокруг все метались и орали, а этот, видите ли, спокойный… И глаза такие ясные-ясные… Тьфу! В меня тогда будто бес вселился. Думаю – ах ты тварь! Мы тут все, понимаешь, место на сковородочках в аду себе зарабатываем, а этот тут стоит, святого из себя корчит. И все вокруг сразу чувствуют себя полным дерьмом. Ну ладно, думаю, сейчас я тебе покажу, кровавыми соплями изойдешь.
Я вывел его группы зеков и говорю: «Давай, кричи «Да здравствует Павелич!» или ухо отрежу». Этот дурень молчит. Пришлось отрезать ему ухо. А кому сейчас легко? Этот гад еще и не пискнул ни разу. Тогда я ему опять говорю: «Давай, сволочь, кричи «Да здравствует Павелич!» Он опять молчит. Ну я отмахнул ему второе ухо и нос. В третий раз говорю: «Кричи «Да здравствует Павелич!», сердце вырежу, смотри, без шуток». А старик вдруг посмотрел странно так, будто сквозь меня, и говорит: «Делай свое дело». От этих слов я вконец обезумел. Уж не знаю, что на меня нашло? Повел себя, как идиот, который только вчера к работе приступил. Кажется, я бросился на старика этого, выколол ему глаза, а потом расчленил, вырвал сердце и съел его на глазах у всех. Сам-то я это уже плохо помню – был тогда будто пьяный, хотя и пропустили мы перед сменой всего по паре стаканчиков. Я свалил останки старика в яму с трупами, но потерял равновесие и упал следом за ним. Пока я разгребал там все это дерьмо, Петро выиграл наш спор, - не зря его Брзицей прозвали: он убил 1358 зэков. Ну это чистая победа, ничего не скажешь! Я как честный человек пришел заплатить ему проигрыш, ан смотрю – он не берет. Сую ему деньги – а он их не видит. И тут я смекнул, что он и меня тоже не видит. И никто меня не видит – ни напарники, ни зэки. Оказалось, что я тогда помер, и даже не заметил, как.
С тех пор началась моя загробная жизнь. Я умер – но при этом остался на земле. Я труп, я гнию каждый день – а все никак не сгнию, потому что я не могу умереть и сгнить окончательно. А знаешь ли ты, что это такое? Нет, ты не знаешь, откуда тебе! Людям такая боль неизвестна. Мучительно умирать каждый день страшной смертью – и не быть мертвым. А я уже существую так не год и не два – почти семьдесят лет! И нет мне покоя ни днем, ни ночью. Как я мечтаю уснуть! Ты даже не представляешь, каким сокровищем ты обладаешь просто так, ни за что. Ты можешь спать, сколько тебе заблагорассудится. А я вот забываюсь всего на несколько минут, но стоит мне закрыть глаза, как я снова вижу этого проклятого старика, а он лыбится и говорит мне: «Делай свое дело!» Эти слова мне – хуже, чем тебе нож под ребро. Каждый раз, как это случается, я бегу, все равно куда, обезумев, натыкаюсь на все, что меня окружает, ору, ломаю и бью все вокруг себя, бросаюсь на кого попало. Тогда в Байина-Баште в этой чертовой кафане со мной такое случилось. Не надо было мне туда ходить – там все такое ангельское, да и храм неподалеку был, потерял я бдительность.
Оборотень закурил, огонек сигареты отразился в его зрачках недобрым красным отблеском.
- Видишь, во что я превратился. Был большим человеком, от меня зависели тысячи жизней, я приносил пользу своей родине. А стал жалким комком гниющей плоти, ужаса и боли. Я – червяк! И все время, все время меня просто преследует этот Вукашин из Клепца. Однажды я взмолился – Господи, ты всесилен и милосерден, ты всегда даешь шанс, даже самым отпетым преступникам, отчего ты не дал его мне? Я ж делал все ради тебя, Господи, и ради славы своей страны, своего народа. Если что-то было сделано неправильно, то разве это моя ошибка? Суди за это моих начальников, тех, кто все это затеял. И тогда мне открылось, что Господь не держит на меня зла. Но чтобы я упокоился и мои муки прекратились, меня должен простить, - осознанно простить, не будучи упившимся алкашом или бестолковым ребенком, - хотя бы один человек из того народа, которому я причинил зло. И еще мне открылось, что до тех пор, пока этого не случится, никто из моих соплеменников не сможет умереть, как положено, и все будут лежать в земле, гнить, чувствовать при этом страшную боль и проклинать меня, как будто я один виноват в их бедах.
И стало так. Все люди моего народа, которые умирали, на самом деле не умирали, а начинали вести такое же страшное существование, как и я, только они не могли отлучаться из могил. Я вижу их, их всех. И всех моих напарников, и многие тысячи других, и даже самого Павелича, ха! - бегал по всему миру как заяц, только ему это не помогло. Терпя дикие муки, они корчатся под землей, грызут кости сами себе, но не могут сгрызть, и из-за этого боль их становится еще сильнее.
Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко (с) Откровение Иоанна Богослова
URL записиИ я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри (с) Откровение Иоанна Богослова
читать дальшеВы все знаете, что творится на Украине, что случилось в Одессе. Это не случайность, не ошибка, не вранье, не что-то там невиданное - это ОБЫКНОВЕННЫЙ ФАШИЗМ. И я не вижу разницы между почти пятьюдесятью сгоревших в Одессе и ста сорока девятью сгоревшими в Хатыни
Те, кто тогда убивал и сжигал людей заживо - тот это делает и теперь. И они еще гордятся этим, показывая, как обожженные, еле живые люди, ползут по "коридору позора". А есть еще и такие, кто все это начал, сидя за океаном - а теперь упорно закрывает глаза на происходящее и бубунит кем-то придуманные заранее ничего не значащие фразы.
Я знаю, что проклятия просто так нельзя разбрасывать, но теперь говорю - БУДЬТЕ ВЫ ВСЕ ПРОКЛЯТЫ! ВСЕ, КТО СЖИГАЛ ЛЮДЕЙ В ОДЕССЕ. КТО ДАВИЛ ИХ ТАНКАМИ В СЛАВЯНСКЕ И КРАМАТОРСКЕ. КТО СТРЕЛЯЛ В БЕЗОРУЖНЫХ. ВСЕ, КТО ОТДАВАЛ ПРИКАЗЫ ИЗ КИЕВА. ВСЕ, КТО ПРОПЛАЧИВАЛ ИЗ-ЗА ОКЕАНА. НЕ НАЙТИ ВАМ ТЕПЕРЬ НИЧЕГО, КРОМЕ СТРАШНЫХ МУК, НИ НА ЭТОМ СВЕТЕ, НИ НА ТОМ. Так было всегда - так будет и сейчас. Задача людей - это всего лишь организовать вам встречу с высшими силами.
Для нас же, русских, это не просто заварушка на Украине - это, как и в 41-м, война на выживание: если мы не уничтожим их - они уничтожат нас. Все просто и никаких рефлексий.
А теперь - иди и смотри:
03.05.2014 в 02:18
Пишет Draco Malfoy:URL записи
03.05.2014 в 09:15
Пишет congregatio:Система
Это - система.
Сначала было создание образа врага: врагом был русский.
Потом была дегуманизация этого врага: русский - не человек.
Теперь под эти уже непреложные истины подводится другая: это не украинцы убивают друг друга, это патриоты Украины убивают русских, а русских - можно, потому что они не люди.
Следующий шаг - ... ?
И да, пусть мне еще кто-нибудь расскажет про агрессора-Россию, про "здесь все спокойно" и "на Украине нет нацистов".
Кат не ставлю принципиально.
============================================================================
Оригинал взят в Такого сегодня ночью ОЧЕНЬ много
URL записиЭто - система.
Сначала было создание образа врага: врагом был русский.
Потом была дегуманизация этого врага: русский - не человек.
Теперь под эти уже непреложные истины подводится другая: это не украинцы убивают друг друга, это патриоты Украины убивают русских, а русских - можно, потому что они не люди.
Следующий шаг - ... ?
И да, пусть мне еще кто-нибудь расскажет про агрессора-Россию, про "здесь все спокойно" и "на Украине нет нацистов".
Кат не ставлю принципиально.
============================================================================
Оригинал взят в Такого сегодня ночью ОЧЕНЬ много
Только что в реанимации больницы на Малиновского от сильных ожогов скончался одесский поэт Вадим Негатуров. Вечная вам память, Вадим Витальевич.
Помните, как мы все пели в детстве:
Сотни тысяч заживо сожженных,
Строятся, строятся в шеренги к ряду ряд...
...
Люди мира - будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир...
Тогда это звучало так абстрактно, так... будто и не про нас. Но оказалось - про нас. И каждому придется сделать свой выбор - отсидеться никому не удастся.
Пепел сожженных в Одессе стучится в мое сердце. Я свой выбор сделал.
И еще несколько слов о том, чем каждый раз все это заканчивалось:
Гоголь, "Страшная месть" читать дальше„Как умер Петро, призвал бог души обеих братьев, Петра и Ивана, на суд. „Великой есть грешник сей человек!“ сказал бог. „Иване! не выберу я ему скоро казни; выбери ты сам ему казнь!“ Долго думал Иван, вымышляя казнь, и наконец сказал: „Великую обиду нанес мне сей человек: предал своего брата, как Иуда, и лишил меня честного моего рода и потомства на земле. А человек без честного рода и потомства, что хлебное семя, кинутое в землю, и пропавшее даром в земле. Всходу нет — никто и не узнает, что кинуто было семя.
„Сделай же, боже, так, чтобы всё потомство его не имело на земле счастья! чтобы последний в роде был такой злодей, какого еще и не бывало на свете! И от каждого его злодейства, чтобы деды и прадеды его не нашли бы покоя в гробах, и терпя муку, неведомую на свете, подымались бы из могил! А Иуда Петро чтобы не в силах был подняться, и от того терпел бы муку еще горшую; и ел бы, как бешеный, землю и корчился бы под землею!
„И когда придет час меры в злодействах тому человеку, подыми меня, боже, из того провала на коне на самую высокую гору, и пусть прийдет он ко мне, и брошу я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы, его деды и прадеды, где бы не жили при жизни, чтобы все потянулись от разных сторон земли грызть его, за те муки, что он наносил им, и вечно бы его грызли, и повеселился бы я, глядя на его муки! А Иуда Петро чтобы не мог подняться из земли, чтобы рвался грызть и себе, но грыз бы самого себя, а кости его росли бы чем дальше, больше, чтобы чрез то еще сильнее становилась его боль. Та мука для него будет самая страшная: ибо для человека нет большей муки, как хотеть отмстить, и не мочь отмстить.
„Страшна казнь, тобою выдуманная, человече!“ сказал бог. „Пусть будет всё так, как ты сказал, но и ты сиди вечно там на коне своем, и не будет тебе царствия небесного, покаместь ты будешь сидеть там на коне своем!“ И то всё так сбылось, как было сказано: и доныне стоит на Карпате на коне дивный рыцарь, и видит, как в бездонном провале грызут мертвецы мертвеца, и чует, как лежащий под землею мертвец растет, гложет в страшных муках свои кости и страшно трясет всю землю...“
Вук Задунайский, "Сказание о вечном усташе" (не опубликовано) читать дальшеСтранный человек начал свой рассказ:
- Сам я хорват. Был при жизни. Служил Анте Павеличу верой и правдой… Вернее, нет, даже не ему, а своей стране, своему народу. Ты смеешься?! Это не смешно! Это совсем не смешно! Я всегда думал, что ради родины и душу погубить не жалко. Когда меня прислали работать в эту богадельню – я имею в виду Ясеновац – я, конечно, расстроился. Но все-таки решил сам для себя, что и тут я смогу приносить пользу своей стране. И я трудился на славу, честно, не чурался самой грязной работы. Кто-то ж должен ее делать, правда? В один прекрасный день в лагере было большое поступление. Иере Маричич прислал нам почти три тысячи зеков. Тогда мы вчетвером - Перо Брзица, Зринушич, Шипка и я - поспорили на деньги, кто за ночь перебьет больше сербов. Сперва удача улыбнулась мне, - уже через час я оторвался от других. Знаешь, что это за ощущение? Да куда тебе! Это такое… такое… воодушевление что ли? Мне казалось, что я бог, властитель жизни и смерти, и уже нахожусь где-то на пути в небеса, так это было хорошо. Я убил тогда почти тысячу человек, а мои напарники – всего по триста. И надо сказать, убивали-то мы вот этими самыми руками, причем даже не на курки жали. Не то что эти чистоплюи-немцы, которые только и могут, что загнать в камеру да включить рубильник. А потом еще приезжают и морщат носы, дескать, грязно тут у вас. Еще бы не грязно! Столько мразоты-то развелось! У меня вон все ножи позатупились.
И вот, когда мне стало совсем хорошо, я увидал старика. Он спокойно стоял и смотрел, как я работаю. Его взгляд как будто парализовал меня. Мне показалось, что я окаменел на несколько секунд, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Управившись с очередным зеком, я подошел к нему. Его звали Вукашин, он был родом из села Клепац. Всех его родных из этого самого села мы сегодня уже отработали, он оставался последним. Причем он говорил об этом с таким спокойствием… Вокруг все метались и орали, а этот, видите ли, спокойный… И глаза такие ясные-ясные… Тьфу! В меня тогда будто бес вселился. Думаю – ах ты тварь! Мы тут все, понимаешь, место на сковородочках в аду себе зарабатываем, а этот тут стоит, святого из себя корчит. И все вокруг сразу чувствуют себя полным дерьмом. Ну ладно, думаю, сейчас я тебе покажу, кровавыми соплями изойдешь.
Я вывел его группы зеков и говорю: «Давай, кричи «Да здравствует Павелич!» или ухо отрежу». Этот дурень молчит. Пришлось отрезать ему ухо. А кому сейчас легко? Этот гад еще и не пискнул ни разу. Тогда я ему опять говорю: «Давай, сволочь, кричи «Да здравствует Павелич!» Он опять молчит. Ну я отмахнул ему второе ухо и нос. В третий раз говорю: «Кричи «Да здравствует Павелич!», сердце вырежу, смотри, без шуток». А старик вдруг посмотрел странно так, будто сквозь меня, и говорит: «Делай свое дело». От этих слов я вконец обезумел. Уж не знаю, что на меня нашло? Повел себя, как идиот, который только вчера к работе приступил. Кажется, я бросился на старика этого, выколол ему глаза, а потом расчленил, вырвал сердце и съел его на глазах у всех. Сам-то я это уже плохо помню – был тогда будто пьяный, хотя и пропустили мы перед сменой всего по паре стаканчиков. Я свалил останки старика в яму с трупами, но потерял равновесие и упал следом за ним. Пока я разгребал там все это дерьмо, Петро выиграл наш спор, - не зря его Брзицей прозвали: он убил 1358 зэков. Ну это чистая победа, ничего не скажешь! Я как честный человек пришел заплатить ему проигрыш, ан смотрю – он не берет. Сую ему деньги – а он их не видит. И тут я смекнул, что он и меня тоже не видит. И никто меня не видит – ни напарники, ни зэки. Оказалось, что я тогда помер, и даже не заметил, как.
С тех пор началась моя загробная жизнь. Я умер – но при этом остался на земле. Я труп, я гнию каждый день – а все никак не сгнию, потому что я не могу умереть и сгнить окончательно. А знаешь ли ты, что это такое? Нет, ты не знаешь, откуда тебе! Людям такая боль неизвестна. Мучительно умирать каждый день страшной смертью – и не быть мертвым. А я уже существую так не год и не два – почти семьдесят лет! И нет мне покоя ни днем, ни ночью. Как я мечтаю уснуть! Ты даже не представляешь, каким сокровищем ты обладаешь просто так, ни за что. Ты можешь спать, сколько тебе заблагорассудится. А я вот забываюсь всего на несколько минут, но стоит мне закрыть глаза, как я снова вижу этого проклятого старика, а он лыбится и говорит мне: «Делай свое дело!» Эти слова мне – хуже, чем тебе нож под ребро. Каждый раз, как это случается, я бегу, все равно куда, обезумев, натыкаюсь на все, что меня окружает, ору, ломаю и бью все вокруг себя, бросаюсь на кого попало. Тогда в Байина-Баште в этой чертовой кафане со мной такое случилось. Не надо было мне туда ходить – там все такое ангельское, да и храм неподалеку был, потерял я бдительность.
Оборотень закурил, огонек сигареты отразился в его зрачках недобрым красным отблеском.
- Видишь, во что я превратился. Был большим человеком, от меня зависели тысячи жизней, я приносил пользу своей родине. А стал жалким комком гниющей плоти, ужаса и боли. Я – червяк! И все время, все время меня просто преследует этот Вукашин из Клепца. Однажды я взмолился – Господи, ты всесилен и милосерден, ты всегда даешь шанс, даже самым отпетым преступникам, отчего ты не дал его мне? Я ж делал все ради тебя, Господи, и ради славы своей страны, своего народа. Если что-то было сделано неправильно, то разве это моя ошибка? Суди за это моих начальников, тех, кто все это затеял. И тогда мне открылось, что Господь не держит на меня зла. Но чтобы я упокоился и мои муки прекратились, меня должен простить, - осознанно простить, не будучи упившимся алкашом или бестолковым ребенком, - хотя бы один человек из того народа, которому я причинил зло. И еще мне открылось, что до тех пор, пока этого не случится, никто из моих соплеменников не сможет умереть, как положено, и все будут лежать в земле, гнить, чувствовать при этом страшную боль и проклинать меня, как будто я один виноват в их бедах.
И стало так. Все люди моего народа, которые умирали, на самом деле не умирали, а начинали вести такое же страшное существование, как и я, только они не могли отлучаться из могил. Я вижу их, их всех. И всех моих напарников, и многие тысячи других, и даже самого Павелича, ха! - бегал по всему миру как заяц, только ему это не помогло. Терпя дикие муки, они корчатся под землей, грызут кости сами себе, но не могут сгрызть, и из-за этого боль их становится еще сильнее.
Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко (с) Откровение Иоанна Богослова